 |
| |
Предыдущая Следующая
Думая о днях, вы начинаете думать о годах, и думы о годах наводят вас на мысль о смерти, что совсем уже смешно.
Лу и я жили минуту за минутой, секунду за секундой. Каждое тиканье часов отмечало для нас интервал между вечностями.
Мы были наследниками жизни вечной. До смерти нам не было дела. Тот, кто сказал "Завтра не наступит никогда" был довольно неглупым типом.
Мы находились вне времени и пространства. Мы жили согласно наставлениям нашего Спасителя. Не думайте о дне завтрашнем.
Страсть к перемене мест охватила нас. Париж стал совершенно несносен. Нам надо было попасть в какое-нибудь место, где не считают время.
Разница между днем и ночью не имеет особого значения; но абсолютно нестерпимо быть среди людей, которые работают по часам.
Мы жили в мире Тысячи и Одной Ночи; несовместимом с ограничениями. Париж постоянно напоминал нам о пигмеях, которые жили по часам, если это можно назвать жизнью.
Смешно и чудовищно начинать и заканчивать работу по общему графику. Нам следовало отправиться куда-нибудь, где нам не досаждали бы подобные глупости...
Один чрезвычайно досадный инцидент испортил нам ланч в "Каскаде". Мы произвели чудесное впечатление, когда входили. Мы впорхнули, точно бабочки, готовые присесть на лилии. По столам прошел гул. Лу всех и каждого отравляла своей красотой. Ее драгоценности ошеломили своим блеском толпу.
Я подумал об ассамблее эллинов времен расцвета, которую неожиданно взяли и посетили Аполлон и Венера.
Мы трепетали не только от наполнявшего нас экстаза, но и от пьянящего сознания, что целый мир любуется нами, и завидует нам. Своим появлением мы низвели его до содержимого помойного ведра.
Сам старший официант превратился в верховного жреца. Будучи гением (а он им и был), официант тотчас постиг суть ситуации. Он принялся советовать нам, что заказать, мысленно преклонив перед нами колени.
Казалось, мы принимаем почести от менее коронованных особ. А через пять или шесть столиков от нас сидел наш старый знакомый - Царь Лестригонов.
С ним рядом был типичный француз с большою красной розеткой и аристократически подстриженными седыми усами и бородкой. Это был какой-то министр, или что-то в этом роде. Я не мог точно назвать его пост, но мне случалось нередко видеть его в газетах: кто-то из близкого окружения президента. До нашего прихода главным объектом интереса был он.
Мы пришли - и он сдулся, как пузырь.
Царь сидел к нам спиною, и как мне показалось, нас не видел, ибо не обернулся, хотя все в помещении посмотрели на нас и начали перешептываться.
Этот тип больше не внушал мне ненависть; он был до нелепого посредственен. Это-то как раз и раздражало. Когда он со своим другом собрался уходить, они прошествовали мимо нашего столика направо и налево раздавая улыбки и поклоны.
Предыдущая Следующая |
|
 |
|